Зиэль - О`Санчес

– Так он что – одетым спал???

– Санги, ты иногда просто как ребенок! Да, спал одетый, ибо никто из челяди не посмел раздевать упившегося до беспамятного состояния принца-престолонаследника! Это он потом, когда повзрослел, умеренность набрал, а тогда еще гулял будь здоров! Хогги, а ты ведь должен хорошо помнить, каков стал наш Токугари в пору зрелой умеренности…

Все трое рассмеялись, вспомнив знаменательный случай с оргией и дуэлью.

– Гм… Продолжаю. Спал одетый, ибо заранее отдал строжайший приказ: если потерял он память и сознание на пиру – не трогать! Перенести на ложе и оставить как есть! Под страхом смерти. Осторожничал… весь в батю… Да вся их порода такая.

– Не проще было бы не напиваться, Когги?

– Тоже неплохое решение, но не всякому рыцарю под стать.

– В любом случае, сие – разумная предосторожность для наследника империи, но… дядя Когори, а засос тогда откуда?

– С прошлых ночей. Просто в этот раз – я же говорю – воротник помялся и порвался, и обнажил – демоны знают кем – обласканную шею.

– Значит, ты демон, Когги. Ты ведь точно знал – кто она такая? Признайся: ты демон?

– Опять ты за свои подначки… Санги, я тогда прекращаю рассказывать, если вы оба тут такие умные.

Когори Тумару выждал, пока оба его собеседника наговорят ему достаточное количество оправдательных и извинительных слов и охотно продолжил свою повесть, ибо рассказывать-то он любил, но жизнь и положение по службе не позволяли давать волю языку… А иногда так хотелось!.. И сегодня как раз можно – все свои.

– Тогда придержи когти, Санги, и больше меня не перебивай. Свое остроумие можешь оттачивать вот на этом кувшине, и то не сейчас, а когда-нибудь попозже… Сбил меня, старый змей! На чем я остановился?

– Воротник у престолонаследника порвался и помялся, обнажив шею в засосах, дядя Когори, а Его Величество сместил свой гнев на сына.

– Вот-вот. Ну… старый хрыч взялся его спрашивать о том, о сем… Токи не хуже нашего видит, как у Его Величества молнии на кулаках трещат, но голос у императора спокоен, ровен, стало быть, надобно делать вид, что ничего такого ужасного не происходит. Всё согласно этикету. Мы, как я уже говорил, составили полукруг возле его стола, молча стоим, слушаем, как это и подобает вышколенным слугам, беседу наших сюзеренов, отца и сына. Если уж строго по этикету событие разбирать, то старый император чихать хотел на этикет: он должен был разговаривать с сыном так, словно бы нас вообще нет на белом свете, либо мы все убежали прочь на десяток долгих локтей… Хогги, не сочти за труд, плесни, пожалуйста, еще взварчику… А он, вишь, постоянно давал понять, что видит нас, присутствующих, всех вместе и каждого по отдельности, что говорит именно при нас… Сие тоже отнюдь не убавляло нашей тревожности, ибо мы оставались вовлечены… ну, вы понимаете…

Оба рыцаря согласно кивнули. Да, некоторые правила придворного этикета должны соблюдаться весьма строго, вот например: знатное лицо очень редко имеет возможность беседовать с другим знатным лицом один на один, все время шныряют вокруг пажи, слуги, рабы, приживалы, вестовые, часовые и тому подобное. Но если беседующие примерно равны положением и благородством, а все окружающие стоят на несколько ступеней пониже, то беседующим положено общаться так, словно бы они совершенно одни. Это очень тонкое и сложное искусство, одно из тех, что надежно отделяет знать от черни и поэтому доступное немногим: с одной стороны поддерживать естественную, откровенную и доверительную беседу, а с другой – сделать так, чтобы нескромные глаза и уши не имели возможности передать услышанное и увиденное в нежелательные пределы…

– … но, батюшка…

– Что-о-о??? Какой я тебе батюшка!? Нет, ну вы слышали, судари мои? Какова наглость! Запомни, дружок: здесь, в присутствии всех этих людей, благороднейших рыцарей империи, моих советников, соратников и друзей, я тебе не батюшка, запомни это как следует, еще раз говорю, не батюшка, не сватушка, а высшее должностное лицо нашего государства, а именно – император! Запомнил?

– Да, государь!

– То-то же… батюшка… Продолжай. Отчего же ты так устал, ваше Высочество, что тебе понадобилось отдыхать до беспамятства?

– Дозвольте говорить как на духу, Ваше Величество? – спросил принц императора. А старик не пожелал услышать намека и просто кивнул: давай, мол, как жрецу на исповеди… но – при всех. – Ваше Величество намедни повелели мне разобрать сыскные дела по мятежу в Заречном уделе, чем я и занимался, настолько рьяно, насколько это позволяли мне мои скромные силы…

– Помню, и что? Нам с Когори и без этих дурацких попыток неповиновения дел хватает. Случай несложный.

А надобно сказать, что случай действительно был пустяковый: некий дремучий барон прошлепал каким-то образом указ Его Величества об осеннем прекращении междуусобиц… или в связи не помню уж с чем вышел сей указ… и пошел в поход на соседа. Всем все ясно, свидетелей полно, розыск завершен, оставалось только – набрать произвольно половину слуг и родственников барона и казнить вместе с ним. Выбирай кого угодно: женщины и дети до двенадцати лет ни при чем, а все мужчины считаются равно виноваты. И тут наш принц Токугари батюшке своему выдает:

– Да, государь, случай прост. Но виноватых вы доверили мне выбирать, а за каждым выбором – кол или плаха, с ощущением, словно бы это я лично жизни гублю. Я сделал все как положено, однако мне сие в тягость показалось, вот я и…

– Что – и?

– Напился.

– Он напился! Где это… ну… посох, плеть, камень… что-нибудь потяжелее… Ох, лень самому вставать. Отставить, Лари… – Государь пригасил мановением руки поисковую прыть начальника охраны, стоявшего в карауле тут же, за креслом, напротив нас, притворно кашлянул раз, другой и снова взял себя в руки. – Как же так, Токи? Я даже слегка растерялся от твоих слов. А почему я служу отечеству и не напиваюсь при этом? Почему Лари Гуро не напивается? Принц Камазза, его святейшество Ару, канцлер Бенгироми Лаудорбенгель, купец Мому Рагза – вон они все стоят, все при деле – и все трезвые как стеклышко! А где Бенги, кстати? Ах, да, с послами… Вот, судари, полюбуйтесь на нашего неженку: перед вами никто иной как принц-престолонаследник! Ваш будущий владыка!.. Это он про себя так считает… Хорошо, оставим всех других и вернемся к нам с тобой, сын. Почему я могу принимать эти суровые решения и при этом не запивать? Я ведь, в отличие от тебя, проделывал сие многажды и ни разу не дрогнул, не запил, слабины не дал. А ведь в тебе сил и самой жизни должно быть побольше, чем у меня, старика? Почему же ты прогнулся, Токи?

И тут вдруг наш принц явил голос, да претвердый, едва ли не бас: